Нет. Это я приглашаю тебя.
— Там написано Кассандра Остин, якобы сестра Джейн Остин, знаменитой писательницы, и что рукопись случайно обнаружили на чердаке. Так вот, — охотно объясняла Кира, — никто там ничего не обнаруживал и не очищал от слоя пыли. Мы это всё придумали. Мы просто не знаем, кто автор. Кто-то из современных. Нам Катина знакомая переслала этот файл, а там только текст был, без подписи, без контактов.
— Какая знакомая?
— Да я не помню. Она никак не могла связаться с автором — телефон не отвечал. А потом сама уехала куда-то, и след потерялся. Книжку не выпустишь. А чтоб добро не пропадало, Ирина решила пропустить через газету. Придумали английский псевдоним, занятную историю про сто лет в архиве. Авантюра чистейшей воды! Я говорю: по судам затаскают. А она: литературная игра, мы всё объясним, гонорар заплатим. А я: автор появится — руками будет махать!
— Не будет, — заверила ее Таня.
«Загадка юной леди», всё время вызывавшая рвотный рефлекс, была ее «Тихой гаванью».
— КАКАЯ прелесть эти таксы! — восклицала Ирина.
Редакция заполнялась сотрудниками. И вместо того чтобы приниматься за дела, все играли с Моськой. Алекс возмущался, что в белогорском общепите дискриминация — выпроваживают клиентов с питомцами. Хотя в Москве ни собачьими, ни кошачьими кафе никого давно уже не удивишь.
— Если я с девушкой пришел, а у нее собака, мне их что — обеих в гардеробе оставлять?
— Идея — надо открыть собачье-кошачье кафе! — загорелась Ирина. — Как я только сама не додумалась!
— Когда был Год Кролика, — поведал Тане Серега Ларионов, — народ в зоомагазинах раскупал живых кроликов на подарки. А после Нового года они, соответственно, становились неактуальны. И на улицах встречалось много выброшенных кролов. Некоторые замерзали по обочинам. Я сам одного нашел и никуда приткнуть не мог — у нас собака грозилась его слопать. Короче, Ирина взяла. А теперь угадай с трех раз, что было на Год Крысы, Год Тигра и Год Дракона! Правда, у нее и игуана натуральная есть!
Таня вспомнила восточный календарь. В перспективе голубевский зоопарк должен пополниться обезьяной, петухом и мини-пигом.
А может, сотрудники Ирины — продолжение ее зоопарка? По крайней мере, ее, Таню, подобрали на крыльце, где она громко мяукала, и взяли в питомцы без резюме и рекомендаций.
Надо было приниматься за объявления, но взгляд то и дело перебегал с монитора на роман.
«Прости, пожалуйста. Я тебя забросила. Я совсем тобой не занималась. Тратила время на что угодно, на козу и корову, ставила им всем запятые — а ты валялся тут, один, без меня».
Роман тоже смотрел на нее. Набранный газетным шрифтом, он выглядел совсем иначе — словно подросший ребенок, вернувшийся с каникул. К тому же буквы и строчки зашевелились: поехали в разные стороны куски, которые надо поменять местами — сократить — переделать… Оторваться от «Юной леди в тихой гавани» было почти невозможно.
За окном загорелась ослепительная точка. Таня присмотрелась — и сделала еще одно открытие: «домик Карлсона» — есть. Он не померещился! Стеклянный кубик, выхваченный солнцем, вспыхивал, словно маяк, среди монотонных этажей.
В родном углу
ТАНЯ строила мост в пустоте. Она бросала перед собой сгустки света, которые сразу же становились буквами, и шла по вырастающей дуге, висящей в темноте без опоры.
Одновременно она пыталась прочитать рождавшееся слово, но не могла увидеть его со стороны. Однако свет настойчиво бил в глаза — и Таня начала догадываться, что это еще один солнечный день.
И проснулась.
ЭТО было блаженное ощущение. Не нужно никуда торопиться! Не нужно подпрыгивать и нестись по городу с рекламой! Но тут готовно подпрыгнула Моська, казалось бы, спавшая мертвым сном, и сбежала по лестнице. И Таня решилась на то, что можно было сделать еще в первый день — последовала за ней.
Ирисы уже отцвели, и пространство между деревьями заполняли колокольчики и незабудки. Высокие голубые люпины группировались в подобие клумб, а прочая мелочь росла привольно. Должно быть, без присмотра хозяев сад «распустился».
Заросли скрыли дорожки, и Таня шла наугад. Моська уверенно ныряла среди этих джунглей и оглядывалась, приглашая играть в прятки.
Внезапно Таню остановил взгляд. И был он каким-то знакомым. Среди листвы горели два больших желтых глаза.
Со стойким ощущением дежавю она приблизилась к старому дереву с треснувшей корой — на сердцевине ствола был рисунок. Почему-то вспомнились Юлины стражи. Сад был населен разными существами. И она уже догадывалась, кто их ими населил. Она бы теперь не удивилась, даже обнаружив льва и ягненка.
Но в самом дальнем углу оказалось нечто более неожиданное. Там лежала большая собака. Светло-серая, пятнистая, она свернулась клубком и спала. И не проснулась ни от Таниных, ни от Моськиных шагов.
Приблизившись, Таня долго рассматривала округлый гладкий камень с искусным изображением. Потом вспомнила семейную фотографию в большом доме. Потом поняла, почему каменная кошка у озера бодрствует, а эта собака — спит.
ОНА вернулась к своему дереву и присела на нижней ступеньке, глядя новыми глазами на сад, который принял ее и охранял всё это время, и передавал ей свои силы, терпеливо ожидая, когда она готова будет выйти из укрытия, и спуститься на землю, и сделать еще один шаг, и еще один, и еще. А она только сейчас почувствовала в нем родную душу.
Таня затихла и прислушалась к тишине в себе, чтобы вытянуть оттуда еще что-то скомканное и очень важное. Но мысли повернули в другую сторону. В несколько разных сторон. Надо купить банкетное платье. Посоветоваться с мамой или Ольгой, они понимают. И розовый зонтик. И еще — научиться как следует водить машину и обращаться с видео.
Тишину нарушил телефон. Литинститутский мастер подробно объяснял, что у журналистики только один плюс — она может приучить к дисциплине, а надолго в ней застревать писателю ни к чему.
Одновременно прилетела эсэмэска: «Я нашел портрет Альда Мануция!».
Облако в штанах
ТЕЛЕФОН зазвонил во время урока. Неизвестный номер. Юля собиралась проигнорировать, но все-таки ответила. Голос, показавшийся знакомым, возвестил:
— Я Танина мама! Вы та самая Юля, с которой когда-то дружила моя дочь? А вы не знаете, где она? Я подумала, может, она в Белогорске… Слава богу! Сейчас подъеду!
Вот блин, подумала Юля. Может, Таню поскорей предупредить?
Но у калитки уже шуршала машина.
— Как вы быстро, — подивилась Ю-2.
«Переживает, волнуется. Хочет мириться. Придется звонить».
